Кабан.

Нина Серёгина.

Проблема недостаточности денег, никогда не исчезала в нашей небольшой семье, проживающей на острове в селение Петропавловка, которая является заречной частью города Ахтубинска. Семья состояла из папы Михаила Михайловича Серёгина, мамы Валентины Васильевны Серёгиной, бабушки Марии Григорьевны Ефимовой, дедушки Василия Никифоровича Ефимова и меня. Мне было около семи лет. Остальные родственники со стороны отца проживали в основном в Москве, Туле и Тульской области, к которым мы ездили в гости, когда у родителей появлялось достаточное количество денег, чтобы обеспечить дальнюю поездку. Длительность пребывания в гостях у родственников обеспечивалась наличием денег, поэтому стимулом возвращения домой служило обнуление суммы взятой в дорогу для расходов на различные нужды. Папа любил устроить шик, который, к сожалению, быстро заканчивался, длясь не более десяти дней. Но какие это были дни! Мы ездили по достопримечательностям Москвы толпой, вместе с родственниками, а отец платил за всё, что мы хотели себе устроить в плане развлечений и еды. Москва была очень дорогой столицей и за десять дней могла "вытащить" сумму денег из кармана отца, который находился в маминой сумочке, достаточных для проживания, в своём доме на острове, в течение года. От этого отцу всегда приходилось думать, над вопросом: "как заработать на осуществление такого мероприятия побольше денег, так как мама вела растраты, которые всегда превышали ежемесячные доходы семьи? К счастью, на маминой работе, в ОРСе была организована "Чёрная касса". "Чёрной" касса называлась, вероятно, из-за печального обстоятельства, которое можно выразить фразой: "Берёшь чужие не на долго, а отдаёшь свои и навсегда". Разумеется, речь идет о деньгах взятых взаймы в кассе взаимопомощи, организованной служащими, вышеназванного предприятия.
Однажды, сослуживцы рассказали отцу о "провернутом" ими успешном предприятием - выращивания свиней в диких условиях на острове. Предприятие, практически не требовало затрат на откорм свиней. Отец пошёл на поводу у столь привлекательного соблазна. Он купил на рынке несколько свиней подростков и отвёз их на остров, на своей деревянной, моторной лодке, которую он сделал сам, своими руками. Остров, который ему показался подходившим для его замысла, был большой с обильной растительностью. Осенью на острове вырастало много грибов. К тому же на острове росло много корнеплодных растений, которыми в основном питались дикие свиньи. Выпустив поросят, он спокойно уехал домой, с чувством надежды на успех своего предприятия. Через два года он навестил свое хозяйство и обнаружил, что оно выросло. Насчитав около тридцати откормленных свиней, он отправился в свой дом дожидаться холодов. С наступлением устойчивых морозов можно забивать свиней на мясо и реализовывать его через торговую сеть ОРСа или самому отправиться на рынок. Отец использовал всегда первый вариант. Когда река замёрзнет, можно будет приехать на транспорте по льду и забрать свиней или разделанное мясо. К сожалению, получилось не так, как он планировал. Свиней на острове не оказалось, так как охотники, посетившие остров, приняв их за диких свиней, перестреляли весь завоз с приплодом и увезли с собой. Отец, конечно, был огорчён таким исходом своего предприятия, но он был не из тех, кто тратит время на нюни. Соорудив во дворе баз, в воскресный день, он отправился, на рынок за новым поросёнком. Покупка удалась. Отец принёс поросёнка, который для своего возраста много весил. Поросёнок оказался кабанчиком. Весь вид поросёнка говорил сам за себя, тоесть было ясно, что из этого экземпляра должно вырасти очень большое существо. Мама, увлечённо пошла, готовить для него запарку из зерновых, которые были припасены для откорма чемпиона по набиранию веса при, затраченных усилиях. Глядя на маму, складывалось впечатление, что она собиралась вырастить из этого поросёнка кабана весом равным утерянным на острове, довольно поджарых, как гончие псы тридцати свиней. Каждый день мама морила нас голодом, до тех пор, пока не приготовит кашу для поросёнка и не накормит его до сыта. Затем она неохотно, так как весь поварской пыл был растрачен на хрюкающего в базу питомца, принималась готовить для папы и меня. Отец снисходительно глядел на приоритет поросёнка в семье и терпеливо дожидался, когда подадут обед на стол. Мама великолепно готовила различные блюда, которые её научила готовить бабушка Мария. Бабушка владела непревзойденным искусством приготовления всех видов блюд, которому её научила её мама. Поросёнок с течением времени стал превращаться в гладкого, с почти незаметной щетиной, представителя исключительной по своей впечатляемости породы свиней. Пришло время "выкладывать" кабана, так как если оставить, так как есть, то мясо будет сильно отдавать запахом мочи. Отец для совершения этой операции нанял ветеринара. После неприятной экзекуции кабанчик стал спокоен и много ел.
Наступил январь. Выпало много снега. На улицах и во дворах стало белым, бело, зима расстелила во дворах белоснежные скатерти. Морозы крепчали и не собирались уходить до начала марта. Самое время резать свиней, так как холодильники не обладают достаточными ресурсами морозящего пространства, а зима сделала морозильником все летние сени. Каждый день, то тут то там доносилось бешеное блеяние баранов или предсмертный визг свиней. Люди режут скот к Рождеству или к Крещению. Отец тоже стал поговаривать, что пора кабанчика резать. Кабанчик, действительно набрал неслыханный вес и едва помещался в базу. Доски база были обгрызены и стали наполовину тоньше, из-за чего кабан мог просто вывалиться, опершись на непрочную загородку. Кабана решили резать на дедушкином дворе, так как он был просторный и ровный. Дед Василий жил не далеко, через два двора. В воскресение с утра отец пошёл выводить кабана. Я дожидалась отца с кабаном на дедушкином дворе. Вдруг раздалось громкое хрюканье с повизгиванием. Это из-за угла двора со стороны улицы показался отец с кабаном на поводке из верёвки номер десять. Кабан вырос длинной около двух с половиной метров, но передвигался с подпрыгиванием, наподобие собаки. Кабан бежал весело, радуясь и черпая ртом, свежевыпавший снег. Еле протиснувшись в калитку, отец и кабан вошли во двор. Меня уже брал озноб, от предчувствия предстоящего действа. Из рубленного маленького домика, площадь которого была строго равной площади отпущенной по закону на душу населения, вышел сухощавый, но ещё бодрый дедушка Василий. Отец поздоровался и спросил его, сможет ли он подержать кабана за задние ноги? Дед ответил утвердительно. Когда отец начал связывать кабану ноги, кабан понял, что с ним собираются делать, что-то не доброе и поднял душераздирающий визг. Отцу пришлось его оглоушить обухом, и кабан затих, растянувшись на всю свою ошеломляющую длину. Он лежал тихо, не сопротивляясь, уготованной судьбе. Отец достал из сумки большой нож, бутылку водки и два стеклянных гранёных стакана. Подавая дедушке, стакан с налитой в него водкой он сказал: "Вот возьми отец, выпей для храбрости". Они стукнулись стаканами, и выпили водки, дело предстояло нелёгкое для психики людей, которые не каждый день и даже не каждый год, резали выращенное на своём дворе животное, к которому успели привязаться душою. Но оставлять хряка жить дольше, было нельзя. Корма кончились, да и ежедневные порции стали непосильными для дальнейшего содержания. Выпив для храбрости, дед присел возле задних ног кабана и навалился на них, крепко прижав к земле. Отцу предстояло перерезать кабану горло. Он вонзил в горло кабана большой нож, хлынула здоровая тёмно красная кровь. Вдруг кабан очнулся и начал громко визжать и сильно брыкаться. Кабан высвободился из рук обоих мужчин. Нож остался в горле кабана. Отец глянул в сторону дедушки и увидел, что он лежит без сознания возле брыкающейся изо всех сил задней части кабана. Он подошёл к нему потормошил его за плечо. Дед очнулся. "Отец, что же ты кабану ноги перестал держать"? спросил отец. "Миша, я не могу его удержать, он сильно брыкается" обиженно ответил дедушка, потом добавил: "мне стало плохо от вида крови". Отец отправил его в дом отлежаться, а сам пошёл за помощью. Он привёл с маму, чтобы она помогла ему в дальнейшей работе. К этому времени кабан затих, вероятно, от большой потери крови. Отец отделил голову кабана, и они занялись опаливанием шкуры паяльной лампой. Тушку мама хорошо вымыла. Я ушла в дом к дедушке. Он лежал на своей кровати, которую он сам смастерил и задумчиво глядел в потолок. Он спросил, управился ли отец с кабаном, очень уж он оказался сильным. Я сказала, что кабана опалили и вымыли, собираются потрошить. Когда я вышла посмотреть на какой стадии у родителей дело, то увидела, что потроха лежат уже в тазиках, а тушку укладывают на большие, сделанные дедушкой салазки, чтобы перевезти в свой дом. Я опять ушла в дом дедушки пить горячий чай с пирожками, которые всегда лежали на темно-синей, хрустальной тарелке возле самовара. Бабушка имела электродуховку, в которой она каждый день выпекала пирожки. Поздно вечером, мама пришла за мной, чтобы взять от бабушки с дедушкой и отвести в наш дом. Я шла по тёмной улице и думала о кабане, который умер на моих глазах. Мне было грустно и жалко кабана, несмотря на то, что он свинья и был выращен для того, чтобы стать едой. Мне представлялся живой кабан, который ничего не подозревая хрюкал в нашем базу и радовался, когда ему приносили еду. Маме тоже было жалко кабана, и она сидела в доме и плакала, когда отец и дедушка его резали. Я вошла в сени и увидела кабанью тушу, свисающую с потолка до самого пола. Туша была огромная, и я протиснулась боком, стараясь не задеть её, как будто туша могла ожить и меня укусить.
В доме носились вкусные запахи дожаривающегося жаркого из кабаньей печёнки и картошки. Когда мы сели за стол и мама мне придвинула тарелку с порцией жаркого, я горько заплакала. Я поняла, что эта печёнка от нашего кабана, и мы зарезали его, чтобы наесться. Слёзы лились ручьём из моих глаз и обильно поливали жаркое. Я пропустила пару кусочков политых слезами и не стала больше есть. Засыпая, я вспоминала весь прошедший день. Мне казалась страшной, та необратимость, которая отделяет тушу висящую в сенях от весело бегущего по снегу кабана, полного здоровья и сил, черпающего ртом свежевыпавший снег, похрюкивающего себе под нос, о своём.
В понедельник мясо было сдано по договорной цене в рабочую столовую ОРСа, где повара очень вкусно готовили, а порции были самые большие из всех порций, которые я когда-либо ела в заведениях общественного питания.

Кабан.

оценить стихотворение "Кабан."

комментарии